Китайская роза

Chinese Rose 

(For English scroll down)

Разговор с жительницей дома по Лермонтова, 13 начался с неожиданного. Не с улицы, не с истории ее деревянного дома или двора. Очень уж мне стало интересно, почему у этой улыбчивой красивой женщины китайская фамилия? Не похожа она на китаянку. Разве что глаза — и то, если хорошенько приглядеться.

 

«Василий-Сян»

— Ольга, откуда у вас такая фамилия? Сун… Господи, да я ее без шпаргалки воспроизвести-то не могу.

— Да ладно, — не обиделась Ольга Сун-Чжен-Сян. — Мы с мужем уже двадцать лет вместе, и только последние десять он начал ее нормально выговаривать.

— Сейчас лопну от любопытства — откуда?.. Вижу, что глаза у вас удивительные, «не наши», не татарские даже. От кого достались?

— У меня дедушка по отцовской линии чистокровный китаец — Сун-Го-Фу. Из Харбина, 1914-го года рождения. У себя на родине он был наемным работником у каких-то богатых людей. Те хотели отправить его в армию вместо своего сына. Сун-Го-Фу прознал об этом и сбежал. Случилось это в начале 30-х годов ХХ века. Скрыться он решил в России. Затеряться в Сибири, чтоб уж точно никто никогда не нашел. Когда в СССР ему выдавали документы, записали как «Василия Васильевича Сун-Чжен-Сян».

Дед достаточно поскитался по деревням будущей Томской области. Познакомился с бабушкой. (Она тоже не коренная томичка, приехала с Украины). Поженились. Осели, завели хозяйство. Держали скотину, продавали мясо, сметану, молоко. В качестве приработка занимались тем, что мастерили искусственные цветы: гофрированная бумага, проволока, воск… Последние годы жили в Зоркальцево. Дед пережил бабушку, умер в 2001-м. Ему должно было исполниться 87 лет. Маленько не дожил.

— Он ездил в Китай?

— Нет. Очень хотел побывать на родине, но не успел. Он так до конца и не «обрусел» — не очень хорошо говорил по-русски, акцент оставался. У него был маленький, древний, непонятный какой-то приемник — дед ловил волну и слушал новости на китайском языке. Сделал в стуле тайник с замочком — копил деньги на поездку в Харбин. Приличную сумму собрал, даже вроде бы договорился с кем-то обменять рубли на юани.

 

 

Фамильное воспитание характера

— Ольга, у вас, наверное, были в детстве-юности проблемы из-за фамилии? Все-таки слишком она необычная.

— Да уж, всякое случалолсь. Смеялись, коверкали. В школе такое в порядке вещей. Но я ведь в деревне росла, там эти вопросы между ребятишками решались просто: обзываешься — в глаз!.. А потом повзрослела, стало ровно. «Да, я -такая, я — это я, чего вам всем от меня надо?»

Когда замуж вышла, оставила себе дедушкину-папину фамилию. Не стала Никифоровой, решила — скучно! Старшую дочь тоже записала как Сун-Чжен-Сян. Она, маленькой, расстраивалась до слез. Дразнили тоже. А в шестнадцать заявила, что менять фамилию не будет: «Останусь при своем!»

А у меня этого «своего» намешано! Китайская кровь, украинская, мордвинская и русская. От всех досталось по чуть-чуть.

 

 

Семейное общежитие

— Но как все-таки оказались в Томске?

— Я закончила 9-й класс в деревне, а доучиваться в 10-11-м мама отправила меня в город. В Томске у отца была трехкомнатная квартира в деревянном доме на Ачинской. Удобств никаких. Туалет — на улице, летний душ — на улице. Зимой, чтобы помыться-либо к сестре в благоустроенную квартиру езжай, либо к маме в деревню. Так впятером и жили.

— Как — впятером?!

— Нас шестеро у родителей. У меня два брата и три сестры. Папа нам предоставил такую возможность — когда повзрослеем и уедем в город учиться, чтоб жили вместе, в «трешке», а не скитались по съемным квартирам и общежитиям. Все вместе и все свои! Но впоследствии ТДСК стал застраивать Ачинскую, квартиру у нас выкупили. Деньги мы поделили, кое-что добавили, и уже с мужем в 2005-м въехали в этот дом, на Лермонтова, 13. Не роскошно, конечно: комната и кухня, но уж на что хватило средств.

 

«Ты сможешь!»

— А учеба? Вы оправдали родительские надежды?

— Когда я заканчивала 11-й класс и ждала из армии своего будущего мужа Сергея Никифорова, мама настраивала меня идти в медицинский. Хотя бы на фармацевта. А я — ни в какую: крови боюсь. Отучилась на секретаря суда. Сходила на практику и поняла — нет, не мое. Сидеть целый день за компьютером, бумажки перебирать… Диплом «секретарский» защитила и пошла работать. И не в суд, а резчиком по бересте. Старшая сестра пристроила, туда, где сама работала — в фирму «Сибирский стиль». Я дома трудилась, шкатулки, зеркальца, расчески делала. Потом «надомников» сократили. Я к тому времени была уже не только замужем, но и с маленьким ребенком на руках. Устроилась продавцом в «Быстроном». Два года отработала — нет, снова не то… И тут меня позвали санитарочкой в стоматологию. Через три месяца я определилась: иду в медицину. Три года десять месяцев отучилась, и вот второй год уже — медсестра в стоматологической клинике.

— Выходит, ваша матушка права оказалась, когда вас уговаривала. Но как же кровь?

— На первом курсе я думала: брошу после первой же практики. Она у нас проходила во второй медсанчасти. Поглядела на все… Голова кружится и подташнивает. Боюсь! Но наш педагог сказал: «Ты идешь — и делаешь. Ты сможешь!» И действительно, взяла себя в руки, смогла. А после этой практики уже ничего не отталкивало, все спокойно шло. Даже азарт появился. После первой внутривенной инъекции хотелось поставить еще. Потому что все получилось, потому что классно… Затягивает!

Но на врача учиться не хочу. Время ушло. Сейчас все силы надо бросить на детей, у меня дочь и сын. Вот пусть девочка по этой стезе идет.

 

Огонь, вода и худая крыша

— Ребятишки растут, одной комнаты с кухней на Лермонтова, 13, вам явно маловато. Мягко говоря.

— Сергей планирует строиться в деревне, тянет его туда. А мне пока не хочется назад. Может быть, когда-нибудь, под старость лет… Но, возможно, что-нибудь другое придумаем. Я согласна и на деревянный дом, лишь бы квадратных метров было побольше.

 

— Говорят, вы в этой «деревяшке» хлебнули приключений: и наводнение пережили, и пожар?

— Да, было дело в 2010 году. Наша Ушаечка, можно сказать, ручеечек, вдруг поднялась чуть не к самому порогу! Мы с ребятишками сходили на мост, посмотрели. (Сын-то совсем маленький был, а дочь уже дошкольница, ей интересно). Милиция в рупор возмущалась, требовала, чтобы мы покинули мост. Ну, покинули, что ж. Эвакуировались с детьми, ценными вещами и документами на Иркутский, к сестре. А муж остался дома, квартиру караулить. Мало ли какие люди наведаться могут.

Пожар у нас случился лет шесть спустя. Поселился в соседней квартире не очень благополучный молодой человек. Однажды, не будучи трезвым, покурил, лежа на диване и уронил сигаретку. Искра попала на мешки с вещами. Ну и занялось.

А нас как раз в городе не было, гостили у мамы в деревне. Сергей только-только из командировки вернулся, дальнобойщиком работал. И вдруг соседи звонят: пожар!

Мы на грузовике из Батурино за пятнадцать минут до дома домчались. Страшно было. Машина тяжелая, ее на скорости из стороны в сторону болтает. А куда деваться? У Сергея глаза — бешеные. Потерять жилье… Пусть небольшое и деревянное, тем не менее, это — свое!

Как приехали, картину застали: пожарные уже огонь залили. (Наша квартира не пострадала, но была вся в дыму. Что-то попортилось, вещи потом пришлось перестирывать, но это пустяки). «Юный поджигатель», любитель покурить в постели, ходит по двору — целехонек! Еще и возмущается, что его все ругают…

— Ваш дом и без пожара какой-то неухоженный. Видно, что сто лет не ремонтировали. Его, часом, сносить не собираются?

— Дом аварийный, но нас обещали расселить, а его, вроде как, реставрировать. Восстановить. Правда, когда все это начнется и сколько продлится, жильцам никто не объясняет. Сперва, шел разговор про конец девятнадцатого года. Потом — про двадцатый. Теперь поговаривают про двадцать второй-двадцать пятый.

Из-за этого «подвешенного состояния» и внутри-то не хотелось ничего делать. Мы же здесь вроде как ненадолго? Но потом решили для себя — хотим все-таки жить в квартире, а не в сарае. Сделали ремонт, муж привел в порядок потолок, а то уже и штукатурка обваливалась. Крыша протекала. Из управляющей компании приезжали: «Давайте мы вам подпорки поставим?» «Может, — говорю, — вы нам крышу почините?» «У вас квартира в собственности…» «Так что мне теперь, всю крышу лезть заделывать? Тут у нас половина жильцов — собственники, половина — муниципалы!»

Спорили-спорили, но так и не договорились. УК, как только дом был признан аварийным, от него отказалась. Лишние затраты. Муж сам залез на крышу, подлатал ее над нашей квартирой. Теперь не капает. Но после зимы там один угол отломился, все течет по стене. Начал отсыревать угол кухни. Может, будет какой выходной в середине лета — починим. А то ведь и на работе — надо, и на даче — надо, и дети… Все надо успеть!

 

 

…Через дорогу от Лермонтова, 13 стоит такой же дом-близнец. Вернее — бывший дом. Ни окон, ни дверей. Стены покосились, обвалились потолки. Кое-где еще сохранилась деревянная резьба, а кое-где — только следы от нее. Внутрь не то что войти, заглянуть опасно. По словам Ольги, он вот также, лет десять назад был расселен и поставлен «на реставрацию». Даже хорошим железным забором обнесен для пущей сохранности. Правда, простоял недолго: нашлись ушлые ребята, сперли забор. Дом с тех пор потихоньку разрушается сам по себе. Грустно на все это смотреть. И очень жаль, если подобная судьба постигнет Лермонтова, 13. Он хоть и тесноват, и не самый красивый, но пятнадцать лет жизни связано с ним. Родной дом — никуда не денешься.

 

Справка

Двухэтажный дом по Лермонтова, 13 построен в 1880 году. Первоначально улица называлась Малая Болотная, поскольку пролегала по болотистой местности. В 1878 году она стала Кондратьевской, по имени одного из домовладельцев, а в 1914 году была переименована в Лермонтова. Болотистая почва и постоянные разливы Ушайки не позволяли возводить здесь каменные здания. Для строительства использовалось только дерево.

 

Olga Sun-Zheng-Xiang

My paternal grandfather was pure Chinese – Sun-Guo-Fu from Kharbin born in 1914. He was a hired worker in his native country working for some rich people. They wanted to send him to the army instead of their son. Sun-Guo-Fu got to know about this and escaped. This happened at the beginning of the 1930s of the last century. He decided to go into hiding in Russia and get lost in Siberia so that nobody could ever find him. When he got documents in the USSR, he was named Vasily Vasilyevich Sun-Zheng-Xiang.  

Grandfather wandered throughout villages of the future Tomsk Oblast for quite a long while. He met my grandmother. She also wasn’t originally from Tomsk but moved here from Ukraine. They got married, settled down, and started their household. They used to have cattle and sell meat, sour cream, and milk. To get some extra earning, they made artificial flowers out of goffered paper, wire, and wax… In the last years, they lived in Zorkaltsevo. Grandfather outlived grandmother and died in 2001. He was about to turn 87, but died just a short while before this.

Reference information

Two-story house 13 in Lermontova Street was built in 1880. The street was initially named Malaya Bolotnaya as it was adjacent to the marshy area. In 1878, it was named Kondratyevskaya Street after one of the house owners. It was renamed Lermontova Street in 1914. The marshy soil that the Ushaika River inundated regularly didn’t allow for building stone houses here. Only wood suited as the construction material here.

Photo: Natalya Slabshis. Text: Irina Astafyeva