Переулок Западный, 9

История семьи Саликаевых

The Story of the Salikayevs 

(For English scroll down)

История жизни этой семьи в Томске началась в конце XIX века. Именно тогда фельдшер Мустафа Саликаев с женой и детьми переехал из западной части России в Томск. Многие мусульманские семьи в те времена бежали от крещения в Сибирь. После переезда Саликаевы купили старый дом барачного типа в Заистоке и завели хозяйство.

Сейчас в родовом дворе живут потомки Мустафы, это двоюродные Ильяс Саликаев, Тимур Саликаев и Альфия Мустафина (Гарифулина), трепетно хранящая историю семьи и татарские традиции:   

«Семья наша была очень большая и шумная. Сыновья моего прадеда Мустафы участвовали в кулачных боях, а еще у него была  единственная дочь Хадича. Она тоже ходила с братьями на эти бои. Ей даже кличку дали «Чакалка», потому что она пищала: «Чак-чак-чак». 

Рядом с Саликаевыми, буквально через двор, жило семейство Мударисовых. Судьба у соседей оказалась схожей: те тоже перебрались в Сибирь из Центральной России, но обосновались здесь раньше.

«Мустафа прибыл в Томск в 1896 году, - продолжает рассказ Альфия Мустафина. – В дороге у него родился сын Ахтам – мой дед».

С Ахтамом была связана романтическая история, которая,  по прошествии десятилетий, превратилась в семейное предание.

Итак, у Мустафы Саликаева подрастал сын, а у его соседа Сафиуллы Мударисова  - дочь. Ахтам и Сакина полюбили друг друга. Но чувства молодых людей подверглись серьезным испытаниям. Отец Сакины недолюбливал соседей и не дал разрешения на брак.  Ахтам не смирился и выкрал  девушку из родительского дома. Они поселились в гостинице в разных номерах. Хотели уже никах (араб. – бракосочетание) сделать, но в это время пришел дед и забрал ее.  

Ахтама немного позже  женили на другой девушке. А Сакину родители выдали замуж за Зинната Абдулова, который увез ее в Колпашево. Там у них появилось трое детей, правда, двое младших умерли в младенчестве. Конечно, этот муж любил ее, но его сестра не могла простить Сакине  истории с Ахтамом.  Семейная жизнь не сложилась,  она вернулась к родителям - ушла чуть ли не пешком. Во время этого побега у неё начался плеврит. Позже родственники вернули ей сына Нурулу. 

Ахтам, женившись не по любви, сразу ушел на войну, это была Первая мировая. Попал в плен. Вернулся домой в конце 1918 года. А в 1919 году у него родилась дочь Фагия, появился еще ребенок. С первой женой он жил плохо, говорят, она была очень ленивой. И когда в Томск вернулась Сакина без мужа, он начал ее уговаривать: «Я все равно не останусь с этой женой, давай жить вместе». И они, наконец,  поженились. В этот раз отец Сакины не был против брака и даже подарил корову на никах. Первая жена Ахтама отдала им младенца, но ребенок не выжил без материнского молока.

Позже Ахтам с семьей вернулся в родовой дом на Западный,9 и выкупил его у родни. В 1923 году у них родилась моя мама Суфия, потом - Ильянур и Надия. Суфия была любимой дочкой отца, он закручивал ее кудряшки и говорил, что у нее носик как у артистки. Когда мать сильно наказывала дочь – заступался за нее. Бабушка Шарифа (мама Сакины)  пела им колыбельные, маме запомнилась  «Тырна, тырна , тырналар» (журавли). Суфия часто бегала к бабушке, ведь у той была дочь Галия, ее ровесница, и таскала бабушке  что-нибудь вкусненькое втихушку от мамы. Когда наступил 1937 год, Сакина ждала еще одного ребенка. У нее снова начался плеврит, и ее положили на сохранение. В это время приходят «товарищи» и забирают Ахтама. Когда он вернулся с войны, его взяли колчаковцы, допрашивали и отпустили. А потом, спустя годы, в 1930-е его вызывали на допросы: почему его тогда отпустили?

И Сакина сказала мужу: «Выйди из партии». Он так и сделал, но это его не спасло. Ахтама расстреляли через две недели после ареста. Сакине сказали, что он в Мариинске. И вот она, беременная, со своей подругой, у которой тоже забрали мужа, пошли туда пешком. Зимой! Брели по пояс в снегу. Сакину оставили силы. Она отдала подруге передачу для мужа: «Иди, я больше не могу».

Но в Мариинске  Ахтам Саликаев не значился в списках. Он уже был расстрелян. А муж подруги вернулся домой только через много лет. После1953 года Ахтама реабилитировали, а нашей семье выдали бумагу, что он умер от рака щитовидной железы. Конечно, это было все придумано.     

Моя мама Суфия очень хорошо пела, у нее был редкий голос меццо-сопрано. Она училась в музыкальном училище, но на занятиях падала в голодные обмороки. Ее определили работать в буфет при училище, туда возили еду из столовой. Она как раз и выполняла эту работу - доставляла обеды флягами на санках. Но как-то раз на нее наехал грузовик, Суфия уронила свою ношу, и суп вылился. Ей было так стыдно, что она больше не смогла туда пойти, так и бросила училище.  

Мама записалась на курсы медсестер, это как раз было перед войной. И в 1942 году ее вместе с подругой призвали. Новобранцев отправляли поездом. На станции Тайга им надо было получить паёк. И пока мама стояла в очереди, поезд ушёл под Сталинград. Она вернулась в Томск по шпалам и ждала, когда заберут на войну. А состав, в который она не села, разбомбили, и подруга вернулась домой без ног.

Потом набирали 20-й прожекторный батальон на 1-й Белорусский фронт, и Суфия попала в него. Они прожекторами светили на самолеты, в глаза фрицам, чтобы те слепли и не могли бомбить. Впоследствии их переформировали в 546-й зенитный артиллерийский полк.

За годы войны у мамы много было всяких событий и злоключений.  Однажды возле части она  нашла озеро, разделась и с наслаждением искупалась. Вышла - а сапог нет. Вернулась босиком, но в хозчасти сапог больше не  было, и ей  выдали высокие ботинки на шнурках. Вскоре их часть перевели в другую местность. Ночью подняли  по тревоге - надо бежать к орудию. Пока мама завязывала шнурки все убежали в неизвестном ей направлении.  Заплутавшую в темноте девушку задержали патрульные, отвели в комендатуру, а выпустили только утром. В белорусских лесах она подцепила малярию.  Лихорадило так, что пока спала около костра, чуть не сгорела. С малярией попала в госпиталь.  

В конце 1944 года в Польше маму контузило. К завершению войны она дошла до Берлина с 88-м авиационным полком. Мама участвовала в освобождении Белоруссии, Польши, взятии Берлина. Как память о войне у нас до сих пор сохранились подушки, которые ей подарили немки.

 Где бы Суфия ни служила - всегда участвовала в самодеятельности, всегда пела и неплохо танцевала цыганочку (до войны у нее были друзья-цыгане).  Уже в Польше ее пригласили выступить на радио вместе с земляком-баянистом. Кстати, в будущем он станет нашим соседом на Буяновском переулке. 

Суфия демобилизовалась в 1945 году. Возвращались с войны в скотных вагонах. Когда  проезжали Казань, на вокзале увидела детей, голодных и босых. Сердобольная Суфия сняла с себя сапоги и отдала им. Такие поступки  были для нее не впервой.  

Когда проезжали Новосибирск, ее окликнули с перрона – это были родственники Мударисовы, которые уехали еще в 30-е годы, и Галия, дочь деда Сафиуллы. Они буквально вытащили ее из вагона, и несколько дней мама гостила  у них. Вернувшись домой в Томск, она застала нищету и голод. Но был и просвет: за боевые заслуги мама получила разрешение на строительство нового дома и ссуду. 

А в 1947 году по ложному доносу ее осудили на шесть лет лагерей на Дальнем Востоке. В 1953 амнистировали со снятием судимости и реабилитацией. После она вышла замуж за Гаффана Гарифулина. Так в этой семье родилась я, Альфия, и мой брат Раис. Но семейная жизнь не сложилась, мама фактически вырастила детей одна. Тридцать лет, до самой пенсии, она проработала  на кондитерской фабрике «Красная звезда». Много ездила по стране на встречи с однополчанами, в Белоруссию, Украину. И, конечно, 9 мая для нее был главным праздником. И, несмотря на тяжелое детство, боевую молодость и изнурительный труд на фабрике, Суфие удалось дожить до 93 лет. 

Когда дедушка Мустафа умирал, уже на смертном одре он сказал, что мы не татары, а черемисы. Родственники подумали, что чеченцы. Долгое время так думали, хотя все говорят по-татарски. Есть книга памяти погибших во время репрессий, и все Саликаевы, какие там были, они все  выходцы из Мари-Эл. И только тогда мы поняли, что вероятно мы оттуда».

The story of this family’s life in Tomsk started at the end of the 19^th century. It was the time when medical assistant Mustafa Salikayev moved from the Western part of Russia to Tomsk together with his wife and children. Back then, many Muslim families ran away to Siberia to avoid baptizing. After coming to the new place, the Salikayevs bought an old barrack-type house in Zaistoka (a district in Tomsk) and started a home of their own.

“Our family was very big and loud. My great grandfather Mustafa’s sons took part in fisticuffs. He also had an only daughter Khadicha. She also went to such fisticuffs with brothers and got the nickname Chukalka (literally meaning “the girl who makes the ‘chuk’ noise”) because she used to squeak ‘chuk-chuk-chuk’.

“My mom Sufiya Salikayeva (Mustafa’s granddaughter) had a rare mezzo-soprano voice and could sing well. She studied in a music college, but because of her fainting during classes, she was sent to work in the college lunchroom. Her job was to bring lunch from the canteen in a big flask drawn on sleds. Once, a truck hit Sufiya and she dropped her load. The soup got spilled. Because of her great embarrassment, she couldn’t go there anymore. That’s how she dropped the college.

“Mom signed up for the nursing courses just before the war. And in 1942, she was drafted into the army together with her friend. All conscripts were sent by train. They had to get their food ration at Taiga station. The train left for Stalingrad while mom was standing in the line. She returned to Tomsk walking the railways and waited to be taken to war. The train that she missed was bombed, and her friend returned home without legs.”  

Photo: Oksana Lugovaya. Text: Asya Vostrikova